Пусть память вернёт нам
Ушедшие лица
Каждому подобает то, что
наиболее ему свойственно
(Цицерон)
Содержание:
1.
Учитель властелин
детских душ.
2.
Люди, приносящие
добро другим.
3.
Уникальная
профессия.
4.
«Лётчик – это лётчик».
5.
Лётчик на пенсии.
6.
Мой товарищ Ким
Клинов и его стихи.
На жизненном пути каждый из
нас встречает немало хороших и замечательных людей. Многие из них повлияли на
дальнейший жизненный путь. Они обогатили нас новыми знаниями, опытом, нацелили
на достижение очередных высот в нашей профессии. К сожалению, мы не всегда
своевременно оцениваем это и осознаем только годы спустя.
О людях оставивших более яркий
след в моей жизни и пойдёт рассказ.
Детство моего поколения
пришлось на нелёгкие послевоенные годы. В 1947 году было ещё голодно и холодно.
Одеты мы были кое - как, в заплатанной и перешитой от старших одежде. В тот год
я пошёл в первый класс, было нам по 7 – 9 лет. У нас не было никакой дошкольной
подготовки, пришли мы самостоятельно без родителей, нас записали и рассадили по
местам, и всего было 26 учеников.
Встретил нас Дмитрий
Степанович Зинов. В рабочем посёлке – Кудеевский, что в Башкирии его все знали.
Родители с уважением относились к нему и были очень довольны, что именно он
станет нашим наставником.
Войдя в класс, Дмитрий
Степанович объявил: - Я ваш учитель, буду преподавать вам четыре года. Писать,
читать, считать научу, при вашем желании и старании, а оно должно быть у вас. Вы
продолжатели дела ваших родителей, это они победившие в войне, сейчас занимаются
мирным трудом. Не все ваши отцы вернулись с фронта, и вам предстоит продолжить
их дело, они надеются на вас. Годы учёбы пройдут быстро, и я увижу вас
инженерами, врачами, учителями и другими специалистами. Но для достижения этой
цели, вашей мечты, а она должна появиться у вас с первого дня занятий.
Мечта, это ваше стремление
чего-то достичь. Кем-то стать в этой жизни, быть специалистом в своём деле.
Пройдёт время, и она исполниться однажды. Пояснил наш учитель, видя, что мы не
все понимаем определения слова мечта. Так Дмитрий Степанович открыл нам глаза на
будущее.
И он продолжал: - Вам
предстоит упорно учиться. И первые шаги для достижения этой задачи мы начнём
сегодня, сейчас. Вы согласны? Обратился он к нам, словно мы взрослые. Да, мы
будем стараться, хором ответили мы.
Этот психологический заряд,
заданный нашим учителем Дмитрием Степановичем завладел нашими душами. У нас
впервые появились детские мечты.
Наш наставник учил нас не
только писать, читать, считать. Изо дня в день он показывал нам, как надо любить
жизнь, понимать её. В каждом из нас воспитывал человека, достойного своей
Родины.
Хорошая подготовка в начальных
классах, жизненный настрой данный Дмитрием Степановичем помог нам овладеть
знаниями в старших классах средней школы, затем успешно поступать в учебные
заведения.
Наш первый учитель оставался
нашим наставником в старших классах и в дальнейшие годы, по-отцовски относился к
нам. По его совету, мы поступали в то или иное учебное заведение, он знал о
способностях каждого из нас.
Дмитрий Степанович одобрил моё
решение поступать в лётное училище.
Будучи уже взрослыми людьми,
добившись многого в жизни, бывая в родных местах, мы непременно шли к нему. Мы
рассказывали о своих успехах, проблемах, прислушивались к его советам.
На его могиле, всегда цветы,
записки о наших успехах и слова благодарности от его учеников.
О таких наставниках как он,
преданных своему делу, поэт Андрей Дементьев писал:
…Они нас ждут. Они следят
за нами,
И радуются всякий раз за
тех
Кто снова где-то выдержит
экзамен,
На мужество, на честность, на успех…
*****
Три года в военном лётном
училище, пролетели быстро. Романтика полётов завоевала мою душу. Мы с успехом
осваивали лётное ремесло, и уже не мыслили себя вне авиации.
Лётчики-инструктора, командиры
звеньев, руководимые командиром эскадрильи подполковником Благонравовым,
кропотливо готовили нас будущих военных лётчиков. Они много занимались с нами на
земле, учили в воздухе, передавали свой опыт и знания в плане лётной и
психологической подготовке.
Нашими учителями в основном
были боевые офицеры. Прошедшие ВОВ (1941-
Командир эскадрильи летал с
каждым из нас. Он же давал добро на первые самостоятельные полёты. Перед началом
полётов всегда напоминал нам: - Чтобы не случилось в воздухе, отказ двигателя,
приборов и другие неисправности, не терять самообладание, проявлять всё своё
умение, энергию и оптимизм до последней секунды бороться и будете живы. Приводил
примеры, когда казалось из безвыходной ситуации, лётчик выходил победителем и
наоборот. В простой ситуации теряли самообладание, нередко погибали. Мы его
слова впитывали и, к счастью, ещё курсантами справлялись с непредвиденными
отказами техники. И ещё напоминал – «Крутить головой на 360 градусов,
осмотрительность одна из основ безопасности».
То поколение лётчиков,
потерявшее на фронтах войны многих боевых друзей, знало цену жизни.
Этот наказ, советы, командира
Благонравого, я пронёс все сорок лет лётной работы. Находил выход из многих
непредвиденных и тревожных ситуаций. Порой был один, маленький шанс и он был
мой.
Забегая вперёд, скажу, что
опыт и знания, полученные в лётном училище ВВС, позволили мне легко вписаться в
инструкторскую работу в лётном училище Гражданской авиации.
*****
Самый тяжёлый период жизни для
меня, да и многих выпускников военных лётных училищ, строевых лётчиков ВВС был
1960 год. Год Хрущевского сокращения армии. Коснулось оно в основном авиации.
Посчитали, что авиация не нужна, всё решат ракеты. Мы лишились любимого дела,
лётчики стали не нужны.
На многочисленные наши
обращения и запросы в аэропорты Гражданской авиации, мы получали ответ, пилоты
не требуются. Я, как и многие мои сокурсники в поисках путей в Гражданскую
авиацию направились в южные республики Союза. Так я попал в далёкую Бухару. В
аэропорту города Бухара базировалась только одна эскадрилья, в ней были самолеты
Ан-2 и Як-12. Там мне посчастливилось встретиться с замечательным, неравнодушным
человеком.
Это был командир эскадрильи
Александр Иванович Бакало. Он готовился к вылету в пустыню, по санитарному
заданию. Однако выслушал меня и сказал: - Пилоты не нужны, у нас их больше чем
нужно. От его слов у меня рухнула последняя надежда, но он продолжил: - «Если
согласен, поработаешь на земле, в ближайшее время, пошлём в Ташкент, переучишься
на авиадиспетчера. Будет набор в Учебные центры или лётное училище Гражданской
авиации, направим на переучивание на пилота Гражданской авиации». Так и
случилось, Александр Иванович Бакало пробил неожиданную стенку к моей мечте,
вернул меня в авиацию, в небо.
Я считаю, что это был
человеческий подвиг, значимость которого я оценил позже. С высоты своего
возраста я думаю: - А зачем я ему был нужен? Мог бы отказать, зачем ему лишние
заботы.
О таких людях, которые могут
сделать что-то хорошее для отдельного человека, сказал в своих Рубаи древний
поэт Омар Хайям « Чем за общее счастье без толку страдать – лучше счастье, кому
- нибудь близкому дать …»
*****
Как обещал комэска Бакало,
некоторое время, поработав на земле грузчиком, затем авиадиспетчером был
направлен на переучивание в лётное училище ГА.
Пройдя теоретический курс, мы
слушатели Бугурусланского лётного училища ГА, летали на полевом аэродроме
«Завьяловка». Было прекрасное летнее утро. В это время на Земле покой и тишина,
для учебных полётов лучшая пора. Лётные навыки, полученные в Аэроклубе, Лётном
училище после вынужденного перерыва быстро восстановились. И мы оттачивали
технику пилотирования, летая по кругу и пилотажной зоне. Я выполнял
самостоятельно тренировочные полёты по кругу, на самолёте Ан-2, прозванном в
народе деревенская «Аннушка». Так как, в своё время, этот самолёт летал в любую
деревню, особенно на востоке страны, где мало дорог. Ан-2 перевозил людей,
грузы, почту, медработников. Он мог приземляться на любую площадку, на колёсах,
лыжах, на воду на поплавках. Люди привыкли к нему и ожидали его словно поезд или
автобус. Особенно радовались его прилёту деревенские мальчишки. А сейчас это
всё, осталось только в памяти людей. До девяностых годов прошлого века, это был
самый массовый самолёт малой авиации. На этот самолёт мы и переучивались.
Самолёт лёгкий, без загрузки,
для взлёта использовался пониженный режим мотора. Пробежав метров двести, набрав
необходимую скорость по моей воле, самолёт легко уходит в воздух. Набираю высоту
триста метров. Позади, осталось лётное поле, лесозащитная полоса, а за ней
земной ковёр цвета золота. Это цветущее поле подсолнечника. На высоте триста
метров перевожу самолёт в горизонтальный полёт. Мотор работает ровно, вращая
воздушный винт со скоростью 1500 об/мин, сохраняю скорость 150 км/час.
Вокруг меня бесконечные
небеса, именно небеса, ибо небо мы видим только с земли. Внизу всё тоже золотое
поле. Есть ли что-то красивее цветущего поля подсолнечника. И я на «Аннушке»
плыву в этом волшебном пространстве. Не полёт, а мелодия о Небе и Земле
рождается в голове. А что это ещё поёт? Спрашиваю я себя. Да это ведь душа поёт
– это ведь я, земной человек лечу в небесном пространстве, о чём мечтали люди
тысячелетиями.
Мой полёт скоротечен, от
взлёта до посадки занимает шесть минут. Вывожу самолёт на посадочный курс,
снижаюсь. Внизу справа остаются деревенские дома и старинная церковь. Когда
смотришь на неё с земли, видно высоко в небо глядит её колокольня. Она словно
охраняет всё вокруг и нас летающих над ней. Земля уже совсем рядом. Плавно
уменьшаю обороты мотора, вывожу самолёт из снижения, пролетев метров сто,
приземляюсь у посадочного знака.
После очередной посадки с КП
(командный пункт) поступила команда 35414 (номер самолёта) подрулите к КП, с
вами полетит начальник училища товарищ Флоринский.
К самолёту в сопровождении
моего инструктора Виктора Самаркина подошёл начальник училища. Я доложил,
товарищ начальник училища, слушатель Леонид Хайко к полёту готов.
-Так Леонид, занимай
командирское кресло, полетим в пилотажную зону, покажи, чему тебя научили.
Этот спокойный тон начальника,
придал мне уверенность, и я как обычно выполнял задание.
В воздушной зоне над пунктом
«Заглядино» (Выпускники училища знают этот аэродром и пилотажную зону, а их
тысячи).
Я выполнял своё задание:
Виражи, спирали, полёт на минимальной скорости, полёт по приборам (передние
стёкла закрываются шторкой). При выполнении я как бы сам себе, вслух объяснял,
какой нужно держать крен, скорость, на какие приборы обращать внимание и так
далее. Начальник училища, молча, наблюдал за моими действиями и наконец, дал
команду следовать на аэродром.
Со снижением вошёл в круг
полётов и зашёл на посадку, удачно приземлился у самого посадочного знака.
Зарулил на линию осмотра, выключил мотор. Вышли из самолёта, какие будут
замечания? Обратился я к начальнику.
Жду, в душе некоторое
волнение, что скажет высокий лётный начальник.
Сергей Владимирович
Флоринский, положил руку мне на плечо и сказал: - Всё хорошо, и предложил: -
Леонид, я предлагаю тебе работу в училище пилотом – инструктором. Для меня это
было так неожиданно. После некоторого замешательства я ответил, согласен, только
я должен вернуться в Бухару, дадут ли они мне согласие на перевод в училище. –
Об этом не беспокойся, отдел кадров училища решит этот вопрос, - успокоил он
меня.
Окончив лётную практику, мы
получали свидетельства пилота ГА и убывали в свои аэропорты. Начальник штаба
Леонид Фёдорович Базалинский зачитал приказ начальника училища. – Пилот Хайко
Леонид Дмитриевич переведён из Узбекского управления ГА в Бугурусланское лётное
училище ГА на должность пилота – инструктора во второй лётный отряд.
Случайный учебный полёт с
начальником училища, послужил неожиданным поворотом моей судьбы. К тому же
осуществилась моя мечта, зародившаяся ещё в военном училище, после окончания
которого, самому учить лётному делу таких романтиков как я. Первый шаг был
сделан.
К работе пилота – инструктора
я приступил с интересом и большим рвением. Мои курсанты были разных возрастов,
одни после школы, другие после службы в армии, мои ровесники и даже старше меня.
Вывозная программа шла
успешно, первый курсант был готов к проверке на допуск к самостоятельным
полётам. Я доложил командиру эскадрильи Игорю Андреевичу Сазонову - Курсант
Михаил Шибанов готов к самостоятельным полётам, прошу проверить.
- Это хорошо, что готов,
ответил он, но в училище ещё не один курсант не выпущен в самостоятельный полёт.
По традиции, первого курсанта, на допуск к самостоятельным полётам, проверяет
лично начальник училища. Сообщим ему, приедет и проверит.
На другой день, Волга
небесного цвета, приехала на полевой аэродром «Наумовка». Это была машина
начальника училища. Командир эскадрильи доложил, что в эскадрилье, у пилота –
инструктора Хайко, курсант Шибанов закончил вывозную программу и готов к
проверке на допуск к самостоятельным полётам.
Сергей Владимирович Флоринский
занял инструкторское место в самолёте Як – 18А. Выполнил один, второй полёт,
зарулил на линию старта, и покинул кабину. Курсант остался на месте. Я с
облегчением вздохнул, значит всё хорошо, полетит сам, и
поспешил к самолёту.
- Товарищ начальник училища,
какие будут замечания, обратился я к нему.
- Пусть летит! Как другие
курсанты в твоей лётной группе, усваивают программу?
- Программу усваивают,
стараются и тоже подходят к проверке на допуск к самостоятельным полётам.
- Это хорошо. Посмотрел на
меня и сказал: - Значит, я не ошибся.
Последние слова я не сразу
осознал, был удивлён, выходит он узнал меня бывшего слушателя из Бухары.
Михаил Шибанов, мой ровесник,
успешно окончил училище.
Был оставлен в училище пилотом
– инструктором и всю лётную деятельность посвятил подготовке лётных кадров для
ГА, занимал командные должности.
За период моей работы в
училище, пять моих учеников пошли по моим стопам, остались в училище лётными
инструкторами, продолжать моё дело – учить других лётному мастерству.
А меня уже манило высокое
небо, большие самолёты и дальние перелёты. Через девять лет работы в лётном
училище, Сергей Владимирович Флоринский подписал мой рапорт на перевод в
Латвийское Управление ГА с переучиванием на самолёт Ил-18. Начальник училища
прекрасно знал меня как пилота – инструктора, командира звена. Напутствуя,
поблагодарил за работу в училище и дал наказ: - Только не подведи нас, так же
успешно трудись в транспортной авиации.
В лётном училище я не только
учил ребят лётному делу, но и сам многому научился. В тонкости освоил методику
лётного обучения, стал разбираться в психологических особенностях и способностях
к лётному делу будущих пилотов ГА.
Эти и другие качества я поучил
под руководством опытных командиров – наставников, возглавляемых начальником
училища Флоринским. Он был прекрасный педагог, отличный лётчик, организатор и
человек большой души. Отличался он ещё удивительно тёплой заботой о людях,
добротой и отзывчивостью. Под его руководством училище развивалось, выпуская
ежегодно по 400 -500 и более пилотов для ГА. В училище был сформирован
высокопрофессиональный командно – инструкторский состав. Летом в Бугурусланское
небо поднималось по 80 – 100 учебных самолётов с будущими пилотами.
История Бугурусланкого лётного
училища ГА имени П.Ф. Еромасова, замечательные люди, имеющие житейскую мудрость,
лётный и педагогический опыт, готовившие лётные кадры для ГА послужили мне
студенту – заочнику темой для дипломной работы.
Ценные советы, необходимые
документы для раскрытия этой темы я получал так же по указанию С.В. Флоринского.
В 1971 году я успешно защитил диплом на эту тему в Башкирском государственном
университете.
Напряжённая, административная,
лётная деятельность, подточила здоровье Сергея Владимировича. Он безвременно
ушёл из жизни.
Тысячи и тысячи пилотов начали
свой путь в Бугурусланском училище под его руководством. Все мы помним « Батьку
Флора», так уважительно мы его называли между собой.
Выпускники училища, у многих
их дети, так же окончившие это училище, бороздят небесные простоты нашей Родины,
да и всей Планеты.
*****
На новом месте работы в Риге я
легко вписался в коллектив лётного отряда самолётов Ил-18. Мой командир корабля,
Анатолий Степанович Новоторов, быстро стал доверять мне пилотирование самолётом
на всех этапах полёта. Сказался мой опыт инструкторской работы. Это особая
инструкторская, лётная работа, требующая от лётчика не только отлично владеть
самолётом, а главное следить, видеть, исправлять, ошибки курсанта, объяснять,
показывать, как правильно действовать. Этот опыт позволил мне, быстро освоить
особенности пилотирования самолёта, а так же контролировать действия членов
экипажа, что вызывало их удивление.
Не прошло и дух лет успешной
работы в Латвийском управлении ГА на самолёте Ил-18, я был отобран, Комиссией
Министерства Гражданской авиации для перевода в Москву.
В октябре 1973 года был
переведён и зачислен на службу пилотом в Центральное Управление Международных
Воздушных сообщений (ЦУМВС), в аэропорт Шереметьево, в отряд самолётов Ил-18.
В ЦУМВС в это время активно
внедрялся новый самолёт Ту -154. Фактически он заменял Ил-18 на международных
линиях. Экипажи Ил-18 в срочном порядке переучивались на Ту-154. Это был самолёт
нового поколения. Для полётов на нём требовались отличные знания, так как в нём
было внедрено много новых систем, иной принцип управления этим кораблём.
Согласно приказа Министра ГА
Б.П. Бугаева к переучиванию на этот самолёт направлялись лётчики ранее летавшие
на Ту-104 и Ил-18. Вторых пилотов в отряде Ил-18 вводили встрой командирами,
чтобы они могли переучиться на Ту-154. А пилотов, прибывших в отряд позже,
переучивали на самолёты Ту-134 и Ан-12- грузовой.
Учитывая мой уровень лётной
подготовки, приобретённый в Риге и в Шереметьеве и как имеющего допуск к ведению
радиосвязи на английском языке (на Ту-154 нет радиста), меня и второго пилота
Юрия Куликова, по ходатайству командования отряда, Управление Лётной Службы МГА
разрешило нам, в виде исключения, переучивание на самолет Ту-154.
Мы с Куликовым, отвечая на
доверие командования, скрупулезно изучали новый самолёт в Ульяновской школе
высшей лётной подготовки (УШВЛП), и закончили её с отличием, прибыли в лётный
отряд самолётов Ту-154.
Командир отряда, Пётр
Николаевич Картерьев, опытнейший лётчик, пионер освоения реактивных самолётов, с
некоторым недоверием встретил нас, бывших вторых пилотов с Ил-18. Лично он и
старший инженер Михаил Сергеевич Трухин пригласили нас поочерёдно на
собеседование.
Их интересовали наши знания и
особенности работы Автоматической бортовой системы управления (АБСУ), Системы
устойчивости и управляемости (СУУ), особенно работа с раздельным управлением
стабилизатора. (Последнее актуально и сегодня на современных самолётах). Позднее
я узнал, не все лётчики чётко представляют работу новых систем, на самолётах
нового поколения.
На все их вопросы чётко и
грамотно ответил, вызвав одобрение моих экзаменаторов.
Мы были включены в экипажи и
приступили к производственным полётам.
Когда Пётр Николаевич выполнял
полёты в качестве командира корабля, а так же при открытии новых рейсов, в
Африку и Юго-Восточную Азию, вторым пилотом в свой экипаж он брал меня. В
полётах он требовал не только чётко выполнять его команды, как обычно требуют
командиры, он так же доверял мне пилотирование самолётом. Поступал так, словно
он инструктор, выполняющий учебный полёт.
Лётный состав с особым
уважением относился к нему. Он обладал высочайшим организаторским талантом и
лётным мастерством. На лётных разборах, в полётах он учил нас, как правильно
анализировать своё поведение, как завоёвывать уважение в экипаже. Чтобы экипаж
чувствовал, что есть командир лайнера и на него можно положиться в любой
ситуации. Указывал на то, что чувство высокой ответственности недолжно никогда
покидать командира, когда за спиной пассажиры.
Лётный отряд под его
руководством, в сжатые сроки освоил Ту-154 и успешно заменил Ил-18 на
Африканском, Азиатском направлении и во все страны Европы.
Полёты с Петром Николаевичем
для меня были прекрасной школой. Я на практике узнал широкие возможности Ту-154,
его прекрасную аэродинамику. Научился выполнять визуальные заходы на посадку в
горах (Аддис-Абеба, Сана). Когда ты словно на маленьком самолёте на высоте
И я снова задаю себе вопрос,
зачем ему большому лётному командиру, было доверять мне и другим пилотам
пилотирование самолётом, порой на сложных аэродромах? Мог бы сам спокойно зайти
на посадку. И снова нахожу ответ: Профессионал высшего класса, передавал своё
умение, знания, другим – своим ученикам, чтобы те являлись какбы его
продолжением в небе, после его ухода с лётной работы. По-другому такие лётчики
поступать не могут.
Будучи командиром корабля,
когда я прилетал в Белград нас, встречал Пётр Николаевич, где он, уже был
представителем Аэрофлота. Он приветствовал нас с благополучным прибытием, я
видел его лицо, оно выражало удовлетворение, словно он командир, удачно завершил
свой полёт. В каждом из нас, прилетевшем в Белград, по всей вероятности, он
видел частицу себя.
*****
Ту-154 с каждым годом
совершенствовался. Уже было совмещённое управление закрылков и стабилизатора,
изменена конструкция закрылков и шасси. Радиотехническое оборудование позволяло
взлетать и садиться в тумане. Взлетать при видимости
Я и второй пилот Юрий Куликов
совершенствовали своё лётное мастерство. Прошли инспекторскую проверку техники
пилотирования, самолётовождения и аттестацию Высшей квалификационной комиссии
Министерства ГА. Нам присвоили первый класс пилота ГА. Путь на командирское
кресло был открыт.
Однако не прошло и двух лет
моих полётов в качестве командира корабля, как я был выдвинут на командную
должность. Таково было решение партийной организации и командования отряда.
Отказаться было нельзя. Теперь мне нужно было отвечать, не за экипаж, а за целую
эскадрилью. (Мой товарищ, Юрий Куликов так же занимал командную должность).
Так я оказался на командных
должностях. Пришлось совмещать лётную и административную работу. Проводить
тренировочные полёты с командирами на допуск их к полётам в более сложных
метеоусловиях, провозить по трассам на новые и горные аэродромы молодых
командиров. Проверять технику пилотирования командиров и вторых пилотов. Короче
говоря, я стал выполнять привычную для мне роль, командира – инструктора.
В меру моих знаний и умения
старался убедить молодое поколение лётчиков эскадрильи, что они люди особой
профессии и то, что их отличает от других занятий, это мастерство и мужество.
Убеждал, что лётчики основные гаранты безопасности полётов.
Поэтому, мы должны быть
достойны народной любви и уважения к нам, труженикам неба. Для этого необходимо
постоянно повышать и поддерживать профессионализм, свою культуру и духовность.
Самолёт строгий, не прощает ошибок, особенно при работе с закрылками и
стабилизатором. Напоминал мудрое указание, уже бывшего командира лётного отряда,
П.Н. Картерьева: - Все члены экипажа должны быть в « Контуре полёта», что
означает, если кто ошибся, заметит ошибку другой.
В работе на командной
должности, на первых порах мне активно помогал, имеющий большой опыт, командир
эскадрильи Фёдор Терентьевич Кузнецов. Это касалось распределения рейсов по их
сложности для командиров имеющих опыт и совсем молодых. А так же формировать
экипажи в части психологической совместимости и опыта работы каждого
специалиста. Последнее особенно важно для надёжности и качества полётов.
Планировать отпуска, тренажёры и другие вопросы.
В части оценки качества
техники пилотирования лётных экипажей, по расшифровкам «чёрных ящиков», активную
помощь оказывал Заслуженный лётчик испытатель Вячеслав Дмитриевич Попов. Он в
числе других испытывал ещё сверхзвуковой Ту-144 и проводил испытания Ту-154,
написал руководство по лётной эксплуатации этого самолёта. На пенсии работал в
Учебном центре в Шереметьеве. Он знал все тонкости ту-154 - го. Дал мне много
полезных советов. Таких как посадки на короткие полосы с включением реверса в
воздухе перед приземлением (Это изменение тяги двигателей на обратную).
Особенности посадки при предельном боковом ветре и посадки с весом больше
допустимого.
Эти советы и другие
рекомендации я успешно использовал в своей лётной практике. Делился этими
знаниями, опытом с лётным составом эскадрильи.
Попов учил нас, что в
аварийной ситуации, не стремиться, как можно быстрее выполнить те или иные
действия, ибо в спешке можно выключить исправный двигатель, а не аварийный, как
это было реально на Ту-134 и Ил-62.
Ф.Т. Кузнецова и В.Д. Попова,
уже нет с нами, как и выше упомянутых учителей и наставников. Они ушли из жизни,
но наша память возвращает их лица, их голоса ибо «Жизнь мёртвых продолжается в
памяти живых» - как говорил Цицерон.
Этим людям была свойственная
доброта и желание помочь другим, отдать частицу себя на твой успех. Отличались
они благожелательным отношением к нам, находившихся рядом сними. Вели нас за
собой.
С высоты прожитых лет
понимаешь, какую важную роль, какое судьбоносное влияние эти люди оказали на нас
– их учеников.
Они учили нас, доброте,
делились знаниями, опытом с надеждой, что мы будем учить других, Передавать уже
свой опыт новому поколению лётчиков. И мы их помним, ибо они были, как говорят в
авиации – МАСТЕРА ВЫСОКОГО КЛАССА.
Прежде всего, я вспоминаю
учителей, лётных инструкторов, начальника училища, командиров авиаподразделений
и всех тех с кем летал в одной кабине. Каждый из них оставил свой след в моей
жизни. Лётчики, с которыми я работал, остались навсегда друзьями. Теперь мы
редко встречаемся, чаще общаемся по телефону. Меня радуют голоса, которые я
слышу. Как писал Булат Окуджава: - «Чем дольше живём, тем годы короче, тем слаще
друзей голоса».
Многие мои товарищи навсегда
ушли в небо. Другие живут с мыслями: - Какое счастливое время выпало на их
жизнь, когда они были властелинами неба, когда они смотрели на Землю с высоты, и
всё было им в радость.
*****
О лётчиках Гражданской
авиации, особенностях их работы написано мало. Порой упрощается их ремесло.
Можно прочесть, что стать лётчиком посильная задача любому. Как об этом написал
А. Хейли в интересной книге «Аэропорт». Но это далеко не так, не каждый может
освоить эту профессию. Не каждый может разумно действовать в сложной, аварийной
ситуации, как показано в замечательном кинофильме «Экипаж». Хотя там много
вымысла и того чего не может быть. Человеку способному летать, нужно родиться.
Это связано с необычно сложной самой работой в небе.
Лётчик, это человек с особой
психикой, особым здоровьем. У пилота Гражданской авиации особый, отличающий от
других профессий труд. У него нет чётких границ дня и ночи, зимы и лета.
Взлетает минус 20 градусов, приземляет свой лайнер плюс 30 градусов тепла. Нет
чётких выходных: субботы и воскресения. И это ни месяц, ни год, а десятилетия.
И ещё он трудиться во вредной
среде. Подвергается постоянной опасности: это солнечная радиация, вибрация,
турбулентность, очень малая влажность воздуха в кабине, кислородная
недостаточность. Вред здоровью частое пересечение часовых поясов, а так же
многие часы в полёте он скован недвижимостью. Ещё получает профессиональную
болезнь – потерю слуха от постоянного шума и в частности от шума в наушниках. И
конечно нервное напряжение.
Работа в небе связана с
риском, не исключены и трагедии. Об этом говорят захоронения лётчиков на
отдельно выделенном месте на кладбище Донского монастыря в Москве и на погостах
по всей стране.
Уникальность профессии лётчика
заключается в том, что он живёт в Небе и на Земле. Если сложить все часы,
проведённые им в воздухе, получается, что лётчик Гражданской авиации в среднем
провёл по два – два с половиной года в Небе.
Правдиво, просто замечательно
образ лётчика нарисовал писатель Алексей Борисович Вульфов в рассказе
«Размышления о лётчиках». Он совершил немало полётов с экипажами Внуковского
подразделения на самолете Ту-154. Наблюдая со стороны за особенностями работы
этих небесных парней. Алексей Борисович видел их работу, начиная с подготовке к
полёту, в полёте, на земле, в быту и на пенсии.
Он же, испил горькую чашу
страданий вместе с авиаторами Внуково, провожая в последний путь своих друзей –
лётчиков погибших в катастрофе Ту-154 на Шпицбергене в 1996 году.
Наблюдая за лётчиками,
командирами воздушных судов, он увидел, что: - « Это особый, простой, народный
человек, что ЛЁТЧИК – ЭТО ЛЁТЧИК».
На вопрос: Какие главные
качества лётчика? Он отметил: - «Профессионализм и соответственно
ответственность за пассажиров, доверивших ему свою жизнь». Он так же увидел, что
в авиации нет лентяев, не профессионалов, нет людей любителей спрятаться за
чужую спину. В полёте за работой человек весь как на ладони.
*****
На пенсию лётчик ГА, как
правило, сам не уходит, хотя зарабатывает её к 45 годам. Только возраст, и
соответственно неблагоприятные медицинские показания на комиссии, отлучают его
от неба.
Изношенный, не совсем здоровый
командир лайнера на пенсии. У него огромный профессиональный опыт. Он
разбирается в технике, знает географию, метеорологию, знаком с культурой и
историей многих стран. Но всё это на земле приложить негде.
Вот такая особенная профессия
лётчика. Если позволяют силы, он устраивается на работу на аэродроме, чтобы быть
ближе к самолётам. Порой на автостоянку сторожить автомобили авиаторов. Другие
занимаются дома, на даче. Редко встречаются с друзьями, так как одни далёко,
других уж нет. Порой можно видеть во дворе за рюмкой, где он пытается что – то
рассказать, но его не понимают, неохотно слушают, так же как и он их. И живёт он
тихо на свою небольшую пенсию.
Прошли незаметно десятилетия
полётов и автор этих строк так же «Спустился на Землю». Хотя в небе мысленно,
всё там нахожусь.
От бед меня, судьба хранила,
Рукой неведомой вела,
С небес на Землю опустила,
Земной дорогой повела.
Прошлое живёт в нас, и ничего
с этим не сделаешь. Мы помним чувства, и эмоции испытанные, когда первый раз
поднялся в небо.
Нам не забыть особую атмосферу
аэровокзалов, а так же незабываемое, уважительное отношение к нам – Советским
лётчикам, в любой стране, где мы бывали.
Мне помнится вереницы огней
взлётных полос и рулёжных дорожек, в виде огромного многоцветного полотна и
яркие вывески названия аэропортов.
Помним критические моменты при
встрече с грозными явлениями природы, отказы техники, особые посадки в горах и в
Заполярье.
Помним и о том, что всегда
думали и обеспечивали безопасность тех, доверил нам свои души.
Мы помним, не забываем наш
красивый самолёт Ту-154, самый популярный, магистральный лайнер Советского
Союза.
Помним, как поёт душа, когда
летишь в бескрайнем небесном просторе. Под крылом проплывают реки и моря,
большие и малые страны. Ночью видим мириады мерцающих звёзд Млечного пути с
Медведицей посредине и путеводную Полярную звезду.
Помним те места:
Где Экватор Землю делит,
И баобабы вечные растут.
Где Мадагаскар и где Маврикий,
Где «волны бьют о берег Кубы…
И о многом, многом другом. А
разве можно забыть особую красоту, которую мы видим в небе. Плывущие облака,
образующие тончайшие узоры и украшения. Все они разные, одни имеют вид цветов,
другие мрачные, тёмные, но и они радуют глаз многоцветной радугой.
Небо это поистине музей
живописи, в котором нашему взору представляется чудесная природная картина,
созданная из воды и пара. Невидимой кистью художника она ежесекундно меняется.
Одни облака набирают силу и поднимаются высоко, высоко до самой границы
тропосферы, другие неспешно плывут, словно стая огромных птиц.
Порой сверкают молнии, озаряя
ночное небо, днём дают о себе знать треском в наушниках, мешают вести связь.
Предупреждают нас, не подходите близко, опасно.
После неба лётчик встречается
с Землёй и видит, что она умытая дождями, причёсанная ветрами, согретая тёплыми
лучами Солнца. Видит необычную земную красоту, переполненную запахом трав,
цветущих садов, голосами певчих птиц.
Зимой перед его взором земля,
щедро покрытая снегом. Поземка, переносящая свежевыпавший снег, от которого
сладко дышится. После всего этого, ХОЧЕТСЯ ЖИТЬ И ТВОРИТЬ.
Годы, здоровье отлучили нас от
любимого дела. Как говорят авиаторы, - «Мы приземлились навсегда». Бесспорно,
это верно, ибо мы уже не можем гарантировать безопасность тех, кто доверил нам
свои жизни. Но в небе живёт наша душа, наш опыт и умение, переданное нашим
ученикам, которым мы передали небо, ИЗ РУК В РУКИ.
Остаётся найти силы, не падать
духом и перестроится на земную жизнь, найти новых друзей которые понимают тебя,
а ты их.
*****
Мне посчастливилось
познакомиться с интересными людьми. От них почерпнул новые знания, узнал много
интересного. Это кинорежиссер Дмитрий Черкасов, писатель Алексей Вульфов. С
врачом Георгием Никитиным, с которым судьба свела ещё в 1978 году в Эфиопии, в
Аддис-Абебе. Там он был главным терапевтом в Советском госпитале Красного
Креста, а теперь оказалось, что мы живём рядом, на одной улице.
Ещё одно знакомство, произошло
на даче. Оно переросло в многолетнюю дружбу. Бывший моряк, который юнгой пришёл
на флот, он служил на крейсерах и минных тральщиках. Ему выпала честь испытать
суровый Ледовитый океан, когда он на тральщике в 1950 году совершил героический
переход от Балтики до Владивостока, Северным морским путём. На гражданке служил
на метрополитене инженером по обслуживанию устройств сигнализации и связи.
Вид его был бравый, лицо
нетронутое морщинами, хотя в ту пору ему было за семьдесят. Звали его Ким
Борисович Клинов. Он был уважаем всеми соседями на даче. Заражал энтузиазмом,
призывал не стареть душой. Хорошо пел, обладал бархатным, лирическим тенором,
имел поэтический дар. Был тамадой на всех торжествах, при открытии и закрытии
дачного сезона. Всегда читал свои стихи посвящённые тому или иному из нас. Люди
тянулись к нему, а он к ним.
На этих дачах во Владимирской
области всё ещё сохранился Советский уклад. Небольшие дома на земельных участках
по четыре с половиной сотки. Ими владеют жители города Покров и посёлка
Вольгинский (там делают всевозможные лекарства), и немногие из Москвы и области.
Высоких заборов там нет, люди общительны, как в деревне, кланяются друг другу,
дети не пройдут, мимо не поздоровавшись. Природа там тоже особая. Вокруг
сплошные леса, полные ягод и грибов. Это всё настраивает людей на доброту и
взаимное уважение.
Ким Борисович интересный
собеседник. Под впечатлением моих рассказов он посвятил мне и жёнам лётчиков
несколько стихов в своей книге.
Сейчас ему более девяноста
лет, и уже я шефствую над ним. Часто приезжаю к нему в район метро «Октябрьское
поле». Он всегда гостеприимно встречает меня, и обращается к супруге - Раиса
Михайловна, приготовь нам закусить чего-нибудь. И мне - Леонид открой бар,
возьми бутылочку коньяка, за встречу не помешает.
- Ким Борисович, вам уже
нельзя, как всегда заявляю ему, аритмия и другие болячки. На это замечание, у
него всегда готов ответ: -
И мы выполняем советы врачей.
Ведём неспешный разговор. Обсуждаем события в мире и стране. Вспоминаем о
памятных моментах в нашей жизни. В этот раз я рассказывал об одном из эпидотов,
а именно: о тайфунах, их опасности, как для полётов, так и на земле. О том, как
мы – Советские лётчики, работавшие на Кубе в авиакомпании «Кубана» участвовали,
вместе с лётчиками компании, в субботнике. Убирали поваленные деревья и завалы
мусора, грязь принесённую потоками воды на улицы Гаваны после урагана.
- Леонид, поверь мне,
обращается он камне, на море, особенно в Ледовитом океане при борьбе со льдами,
приходилось испытывать опасность схожую с тропическими ураганами, это пришлось
мне испытать, со вздохом произнёс Ким Борисович.
- Поэтому память о морской
службе ещё жива?
Постоянно вижу вас в тельняшке.
-Да Леонид, память о морской
службе до сих пор жива, а тельняшка это символ моря. Когда беру её в руки,
возвращаюсь в прошлое и даже чувствую запах и вкус морской волны сурового
Ледовитого океана. Память возвращает лица моих товарищей, проявлявших мужество и
отвагу при уничтожении мин в Баренцевом море, впервые послевоенные годы. Видел
высочайшую выдержку и умение проявленную офицерами и матросами во время
северного перехода на минном тральщике в борьбе с льдом и штормами в Охотском
море.
Льдины, волны после идущего
ледокола наплывали на наш маленький тральщик, ударялись о судно, вызывая
тревожный скрежет и опасность пробить борта, швыряли нас, словно щепку.
В то же время в этом суровом
океане, я видел особую северную красоту. За кормой ежесекундно создавались
художественные шедевры с помощью света, льда, хрустальных глыб и фонтана брызг
воды и кусков льда. Порой эту картину украшал хозяин океана – белый медведь,
неожиданно появившись на большой соседней льдине. Он с удивлением рассматривал
нас, незваных гостей в его владениях.
Ким Борисович задумался и
сказал: - Это было давно, и словно это было недавно. Вероятно, для памяти нет
времени. А сегодня, я уже не могу даже петь в хоре ветеранов, болят ноги, не
могу долго стоять.
Я с сочувствием разделил его
переживания, зная его прекрасный голос.
- Но жизнь продолжается, давай
споём мой любимый романс, обратился он ко мне, и запел:
Гори, гори, моя звезда,
Гори, звезда приветная.
Ты у меня одна заветная,
Другой не будет никогда…
Я певец плохой, но старался
подпевать ему. Слова романса, переданные его прекрасным тенором, задевали и мою
душу. У меня рождалась мысль, что где-то и моя звезда, горит и освещает мой
земной путь.
Вот такой человек скрашивает
мою пенсионную жизнь. Он учит житейской мудрости, не поддаваться грустным
настроениям, держать себя в форме, бороться с недугами. Напоминает мне, чтобы
каждый день, был в радость, - Ибо ещё древние говорили, «Один день – Ступенька
жизни». Поэтому мы должны радоваться каждому новому дню!
2021г. Хайко Л.Д.
Haikold.ru
Выбрал некоторые стихи Кима
Клинова, о верности, любви и долге, думаю, они понравятся и читателю.
Я СПОКОЙНО ОПЯТЬ УЛЕТАЮ…
Я спокойно опять улетаю
И вернусь, как бывало не
раз.
Отчего же, моя дорогая,
Покатилась слезинка из
глаз?
В бесконечной до жути
Вселенной
Ничего не случится со
мной,
Ведь душистую ветку
сирени,
Талисман твой, беру я с
собой.
В край, звездой голубою
согретый,
Где неведомые чудеса,
Подгоняемый солнечным
ветром,
На фотонных помчусь
парусах.
На планете, что радуге
краше,
Можно жить, безмятежно
любя,
Но я знаю: в Галактике
нашей
Никого нет прекрасней
тебя.
Меж далёких и чуждых
созвездий
Отыщу я дорогу назад,
Будет мне маяком, как и
прежде,
Твой лучистый и ласковый
взгляд.
Рассчитаю маршрут
возвращения
В гущу белых весенних
садов -
Мне поможет земли
притяженье
И моя неземная любовь.
*****
ЕСЛИ ЖЕНЩИНА ЖДЁТ
«Жить на свете без женщин
нельзя»-
Эта фраза не зря нам
знакома.
Жизнь тогда лишь прекрасна
друзья,
Когда женщина ждёт тебя
дома.
Пусть живёшь ты в палатке
пустой,
Не паркет на полу, а
солома,
Будет в ней и уют, и
покой,
Если женщина ждёт тебя
дома.
Ну а если ты в дальнем
пути,
В море или на аэродроме,
Сможешь к дому дорогу
найти,
Если женщина ждёт тебя
дома.
Пусть нелёгок твой путь и
далёк.
Впереди ливни и буреломы.
Курс подскажет в окне
огонёк.
Если женщина ждёт тебя
дома.
Без любимых и ласковых
глаз
Жизни нет. Ясно, как
аксиома,
Ну а, в общем – зависит от
нас,
Чтобы ждали нас женщины
дома.
*****
ОПЯТЬ ГЛЯЖУ Я В НЕБО
СИНЕЕ…
Посвящается командиру
Лайнера Л.Д. Хайко.
Опять гляжу я в небо
синее,
Опять гляжу я снизу вверх
на облака,
Где быстрый лайнер
прочеркнул прямую линию –
И гул турбин ещё доносится
слегка.
Я всё гляжу, а пенный след
за ним волочится.
Я в нём узнал такой родной
до боли Ту.
И до чего же, до чего мне,
братцы, хочется
На нём подняться в голубую
высоту!
Ещё недавно сам водил я
аэробусы,
Пересекал границы самых
разных стран,
И шар земной вращался подо
мною глобусом –
То Атлантический, то Тихий
океан.
Кабина лайнера такая мне
привычная,
Штурвал и кресло, что по
левой стороне,
И настроение полётное
отличное,
Когда могучий лайнер так
послушный мне.
Ещё крепки ладони и к
штурвалу тянуться,
Но лет прошедших
беспощаден приговор:
«Придёт момент – пилоты с
небом все расстанутся,
Сиди на пенсии, и кончен
разговор».
И пусть я знаю: больше не
на что надеяться, -
Но я хочу, и это вовсе не
каприз,
На облака, что чередой по
небу стелются,
Не снизу вверх взглянуть
на них, а сверху вниз.
*****
ПОЧЕМУ?
Наступает и с тыла, и с
фланга
Рок-н-ролл, шейк и брейк.
И забыто, заброшено танго,
с нами шедшее рядом весь
век.
Вместо музыки страстной и
нежной
Давит душу тяжёлый металл.
Вместо песен доверчивых
прежних –
Оглушительных воплей
накал.
Объясните же мне по
порядку,
Почему, чтобы песню
сыграть,
Надо дёргаться, словно в
припадке,
И истошно, до хрипа орать?
Почему надо прыгать на
сцене
Разлохматясь, как
дикобраз?
И неужто назвать можно
песней
Пару смешанных с музыкой
фраз?
Нет, я этого не понимаю.
Потому как в былые года,
Я старинное танго включаю
–
То, что молодо будет
всегда.
*****
ОСЕНЬ
Когда порою позднею
осенней
Ко мне сама приходит
грусть,
Я в старом парке нахожу
спасение
От тяжких дум, что так
тревожат грудь.
Бреду один по сумрачным
аллеям
По жёлтым листьям в
сумрачную даль,
И сердцу вдруг становиться
теплее,
Куда-то вдруг уносится
печаль.
Я вспоминаю аромат сирени
И свежесть роз у
старенькой скамьи.
Ах, как промчалось,
пролетело время,
Когда для нас здесь пели
соловьи!
Но нипочём мне осени
ненастье
И моросящий дождь из
низких туч,
Я верю: обещает только
счастье
На миг, блеснувший
золотистый луч.